— Ну, я не была бы очень хорошей злой колдуньей, если бы позволила тебе остаться в живых.

— Тогда в одном я могу тебя уверить. Ты никогда не получишь от меня моей клятвы.

— А без неё, Ридстром, ты не получишь меня.

Тут всё стало ясным. Она будет дразнить его, будет мучить его сексуально, пока он не произнесёт своих слов. Почему же эта мысль вызывает прилив крови в паху?

Это существо подводит его к краю, всё ближе и ближе.

Представив борьбу за власть между ними, её осложнения… Фантазии возникли в его голове, те мысли, что по обыкновению он немедленно хоронил… Долго хранимые тайны — и навсегда отринутые.

— Тогда ты просто впустую тратишь моё время, — произнёс он, но голос его огрубел.

— С чего ты решил, что я не смогу заставить тебя сказать это или сделать так, чтобы ты оказался во мне?

Потому что на кону слишком многое. Никогда ещё Ридстром не был так близок к тому, чего желал.

Ему должен сбежать к своему брату, прежде чем сделал что — то совершенно эгоистичное. Кадеон был наёмником — головорезом, который только-только вступил во владение тем, чего он жаждал больше всего на свете.

— Ты не смогла соблазнить меня раньше, оторвав от моих обязанностей, — а я даже не знал тогда, кто ты.

Она встала, расправив плечи:

— Ты видел далеко не всё, что у меня есть, чтобы соблазнить тебя, — промурлыкала она, потянув за ленту на корсаже. Платье скользнуло по дерзким соскам, по узкой талии и стройным ногам и упало к её ступням.

Всё, что оставалось на её изящном теле, — это прозрачный лоскут из белого шёлка, прикрывавший грудь, и трусики, меньше которых он никогда не видел.

Губы его приоткрылись, а член уже готов был выскочить из штанов. Сверкая глазами, она вскинула подбородок, прекрасно осознавая, какой производила на него эффект, и гордясь этим.

Если бы эта женщина не была такой злой, она была бы восхитительна.

И в это мгновение он решил — я потребую её как военный трофей, когда сбегу отсюда.

И он использует её, чтобы освободиться.

Ланте потащилась ко двору, слушая плеер в глубокой задумчивости.

Несколько месяцев назад она была далеко от этой равнины, сидела в электронном магазине и смотрела заветную программу по кабельному телевидению. Она поймала шоу про дельфинов в неволе.

Когда животные становились вялыми и скучными, их дрессировщики клали рыбу в контейнер, и тогда животным приходилось работать, чтобы придумать, как его открыть.

Ланте вспомнила, как она сравнивала Сабину с одним из тех выдохшихся дельфинов, которые не могли свободно плавать или охотиться для пропитания.

Сабина была создана убийцей, но ей некого уничтожать, — оставшаяся в живых, которой некого оплакивать. Это превратило её в выдохшуюся ведьму. На многие века.

И вот сегодня вечером, когда Сабина взглянула на демона, Ланте вдруг осознала, что её сестре только что дали контейнер с рыбой размером с демона. Наконец-то…

Чтобы попасть из темницы к королевскому двору, Ланте должна была пройти снаружи; а ночное небо наверху, казалось, издевалось над ней, разжигая старые страхи…

Что это было, чёрт побери? Ей показалось, что что — то послышалось сквозь музыку.

С мечущимся по сторонам взглядом, она выхватила из ушей наушники и замерла на несколько ударов сердца. Тишина. Схожу с ума.

Нервы доконают её — в этом всё дело. И то, что функция случайного выбора музыки остановилась на таких песнях, как «Не бойся смерти» и «Джем», тоже не очень помогало:

«Солнце становится золотым; я думал, что состарюсь, но не тут — то было…».

Она неделю ходила задумчивая, опасаясь, что Тронос будет находить их всякий раз, когда они оказывались вне равнины. Или, Боже упаси, придумает способ, как проникнуть на равнину Роткалина.

Когда Сабина создала сегодня вечером тот обширный мираж, Ланте удивилась, почему он не притянул Врекенеров.

Даже если её сестра отвечала на страх злостью, Ланте сейчас испугалась по-настоящему. Что-то маячило у неё на горизонте, и она чувствовала, что перспективы у неё не лучшие.

Добравшись до главного холла, она поспешила к входу в королевский зал. Там два призрака снаружи охраняли высокие двустворчатые двери. Когда она подошла, они бездумно открыли их перед ней.

Она ненавидела приходить ко двору, наверное, так же, как ненавидела быть вне него. Когда она прошла мимо членов Правуса, они зашептались о ней, прикрываясь руками, обзывая её отверженной, хотя у неё было кровное родство с Омортом.

Ланте являлась принцессой королевства, и одна из шести больших башен Замка Торнин принадлежала ей. Однако, решая, как с ней обращаться, они руководствовались действиями её единоутробного брата.

Инвидии — с их дикими рогатыми головными уборами, плётками на ремнях и звёздными узорами на сосках — смеялись над ней. Ундины — с раскрашенными пыльными телами — открыто презирали Ланте.

Либитины — четыре вестницы смерти с чёрными с отливом крыльями — наклонив головы, неодобрительно смотрели на неё. Ради развлечения они предоставляли мужчинам выбор: самих себя кастрировать или умереть. Они просто не могли понять потребность Ланте в мужской компании.

Ланте предполагала, что не способствовала повышению показателя уважения к себе тем, что совокупилась с 94,7 % всех имеющихся в замке лиц мужского пола, не считая, конечно, привидений, выстроившихся вдоль стен. С математической точки зрения это означало, что Ланте приравнивалась к шлюшке из старших классов школы.

Она никогда не была старшеклассницей, но она видела такие фильмы, как «Бриолин», «Колдовство» или «Студенческая команда» — и в них всех рассказывалось про школьных потаскух. Я такая же.

Она не любила никого из своих бывших любовников, но она любила секс, много секса; и да, можете называть её сумасшедшей, но после того, как мужчина украл её магию, заставив мучиться родовыми болями, она больше не позволит никому сделать это снова.

Сабина умоляла её не спать с колдуном, но вампирам нужна была только её кровь, а демоны и кентавры считались животными. Остальные племена? Жу — у–уть.

Она прошла мимо загадочного вампира Лотэра, который служил генералом в их армии и командовал полком порочных падших вампиров. Он был известен как Враг Старости, и у него был леденящий кровь вид — от совершенно белых волос до скорее розовых, чем красных, глаз на бесстрастном лице.

Он являлся одним из нескольких знакомых ей вампиров, которого, помимо крови, мог заинтересовать секс. Но вряд ли он был настолько распутным, чтобы обратить на неё внимание.

За всю её долгую жизнь только одно существо мужского пола смотрело на неё с любовью и абсолютным одобрением. Ланте опасалась — и её драгоценные книги по самоусовершенствованию указывали на это, — что она прыгала из одной мужской постели в другую, потому что страстно желала увидеть тот взгляд ещё раз.

В отличие от того, что считала Сабина, в ночь убийства их родителей Ланте встретила того мальчика Врекенера не впервые.

Но Тронос вырос, чтобы стать её злейшим врагом…

Оморт со своего трона заметил её и недобро посмотрел. Ланте не знала, что она сделала, чтобы навлечь на себя эту враждебность, но это стало фактом её жизни. Сабина говорила, что он от рождения опасается Ланте. В конце концов, если бы Ланте смогла когда-нибудь вернуть свои способности, она приказала бы Оморту потерять рассудок и забыть, как распоряжаться своей силой.

Оракул номер 308 рассказывал Ланте, что «рискованное стимулирующее происшествие» повторно разожжёт её силу. Она нетерпеливо ждала, поскольку прошло уже почти полтысячи лет.

— Что нового? — спросил Оморт, когда она дошла до ступенек помоста. Как всегда, рядом с ним ухмылялась Хеттия — жалкое подобие Сабины. Хоть они с Сабиной и имели общие черты, Хеттия была намного менее колоритна, чем гламурная и прекрасная Сабина.

Ланте прочистила горло. Сабина ходила охотиться на демона и поймала двурогого! Нет, слишком вальяжно.