Она не могла сказать демону столько, сколько хотела или сколько было необходимо. Она не могла сказать, что так же, как и Ридстром, ненавидит сводного брата и что она согласна с Ридстромом — Оморт должен быть убит. Все, что она скажет сейчас, возможно, станет известно Оморту позже, когда их поймают. Ее брат в состоянии проникнуть в мысли демона, и об ее измене узнают.

— Он защищал меня и Ланте много лет, — уклончиво ответила она, — что, я должна быть предана тебе, а не ему? Ты держишь меня связанной, рискуешь моей жизнью в этом опасном месте. По крайней мере, он ценит мою жизнь. Он придет за мной.

— С нетерпением жду этого.

— К теме о верности — с чего бы это Лотэру предавать Оморта ради тебя? Или он работал на две стороны все это время?

— Вампир хотел чего-то, что я мог дать ему. И мы заключили сделку на мою свободу.

— Он — тот, кто переместил нас сюда? — Когда Ридстром коротко кивнул, она снова спросила: — Когда это он успел побывать в Царстве Мрака?

Ридстром пожал плечами:

— Он сказал, что очень многое знает о королевстве.

— Это так? Тогда, возможно, он мог бы переместить нас гораздо ближе к порталу вместо того, чтобы заставлять нас топать через эту богом забытую землю.

— Открытые порталы постоянно движутся. Обломись, чародейка.

Когда Сабина в очередной раз споткнулась, то бросила, указав на руки:

— Ну, давай же, демон!

— Пока ты не расскажешь мне о другом способе сделать тебя бессильной, веревки останутся.

— Что, если я пообещаю не использовать свою силу?

— Ты пообещаешь? — Он жестоко рассмеялся. — Ты исчезнешь в считанные секунды.

— Ты сказал, что будет равное положение, но я тебя мучила вовсе не так. Я никогда физически не вредила тебе, а ты буквально убиваешь меня.

— Под твоей заботой, — глумливо заявил он, — у меня был разорван позвоночник и пробита дыра в груди.

— Это не моя вина. Я спасла тебе жизнь. — Ее лицо осветилось догадкой. — Ты больше всего расстроен купанием, не так ли? Я думала, что тебе могло бы понравиться это.

— Нет-ты-так-не-думала.

Она легко согласилась:

— Хорошо, это было ложью. Но я не предполагала, что ты ненавидишь саму суть этого. — Когда он прищурился, она произнесла: — Да, да. Это также ложь.

— Как бы ты себя почувствовала, если бы я приказал трем женщинам искупать тебя?

Она вскинула бровь.

— Как свидание, это прошло бы хорошо. И действительно, согласно твоему правилу равнозначности, ты должен устроить это. И они должны быть восхитительны, потому что я лично отбирала Инфернов, которых послала к тебе, и они были добровольцами, поверь мне.

Он отрезал:

— Это точно, поэтому я не буду делать ничего подобного, так как раз это не будет для тебя наказанием, то и не будет платой той же монетой.

Он ускорил шаг.

— Что именно означает выбранная тобой равнозначность? — спросила она, устремляясь за ним. — Мне неясно.

Он так внезапно остановился и развернулся, что она почти столкнулась с ним. Пристально глядя на нее сверху вниз, он произнес:

— У тебя будет еще одна ночь, в течение которой я собираюсь заставить тебя кричать от желания и просить дать тебе облегчение. После этого я также не буду брать тебя, пока ты не скажешь: «Прошу тебя взять меня. Я нуждаюсь в тебе, как в своем повелителе, и буду выполнять любую твою волю». И, Сабина, я смогу ждать достаточно долго, пока ты не произнесешь это. Ты проиграешь, если решишь сражаться со мной в силе воли.

— Пока не скажу это? Точнее, сколько времени ты планируешь держать меня? Когда ты освободишь меня?

Он посмотрел на нее со странным выражением — слегка притяжательным, слегка агрессивным. Глаза его резко перешли от зеленого к черному, как смоль.

— Я не собираюсь этого делать.

Глава 25

За долгий день пути пейзаж постепенно менялся. Подлесок стал гуще, ветки хлестали их по ногам, ветер шелестел листьями деревьев, заполняющих рощи. Плато разрезали витиеватые реки, окруженные скалами.

Ридстром и Сабина продолжали подниматься, пересекая один мелкий поток за другим.

Сабина рассматривала каждую ягодку ежевики, рассматривала солнце, пылающее над головой, рассматривала демона, когда он помогал ей пить из фляги.

Ридстром не мог перестать думать о том, что узнал сегодня утром. Где он находился пятьсот лет назад, кода Сабина была так беспомощна и так страдала?

Возможно, если бы он не стремился вернуть свою корону и вместо этого стал бы искать ее, то смог бы защитить. Моя женщина, так сильно раненая в детстве.

Она боялась? Она знала, что должно с ней произойти?

Она сказала, что это был не единственный раз, когда ее убивали, и он ей верил. Так сколько именно она пережила смертных случаев? Как конкретно она умирала? Сколько ей было лет?

Неудивительно, что она проявляла в жизни так мало заботы.

Он кричал на нее сегодня утром, встряхивал ее, чтобы заставить говорить. И что-то произошло. Она посмотрела на себя, и ее глаза забегали. Ее развязность исчезла.

Как он и подозревал, когда она приходила в замешательство, то маскировала выражение своего лица иллюзией насмешки или покровительственной снисходительности.

Теперь не было никаких иллюзий. Она настолько привыкла прятаться за ними, что уже не помнила, когда обучилась этому. Сегодня злая, саркастическая Сабина начала краснеть. Всякий раз, как она ловила его взгляд на своей седой прядке волос или шее, розовый румянец окрашивал ее широкие скулы. Она вела себя так, будто он узнал недостаток ее характера, который она ранее пыталась скрыть.

Сабина стала открытой книгой. И то, что он читал, его очень тревожило.

Она спросила, смягчило ли его то, что он узнал о ее прошлом. Он почти чувствовал себя неспособным гневаться, как если бы его замешательство по отношению к ней обескуражило его. На каждом шагу она сбивала его с толку. Словно самая сложная головоломка, с какой он когда-либо сталкивался.

Эта ситуация напомнила ему о том, как его друг ликан Боуэн пытался получить симпатичную ведьму Марикету. Они оба начали плохо — он заманил ее в ловушку с Инкубами и не приходил на помощь в течение нескольких недель.

Ридстром вспомнил, как был озадачен смятением и странной агрессией друга. Ридстром оказался настолько самонадеянным, что спокойно посоветовал Боуэну рассуждать здраво. Он вспомнил также, как Боуэн резко бросил, что будет развлекаться, когда Ридстром найдет свою женщину. Она заставит его рога выпрямляться каждый раз, просто прогуливаясь мимо. Боуэн жаждал увидеть, как она подорвет невозмутимость Ридстрома.

Я был когда-то невозмутимым? Кажется, это было вечность назад. Теперь я постигаю то, через что прошел Боуэн. В итоге ликан использовал хитрость и ум, чтобы обыграть ведьму. Как только они сочетались браком, Боуэн сказал демону: «Я извлек урок — со своей парой не делай ничего, что нельзя было бы исправить. Есть границы, которые ни при каких обстоятельствах нельзя переходить в общении с женщиной, в противном случае возврата может и не быть. И конечно, бессмертный в этом случае будет сосать».

Не делай ничего, что нельзя было бы исправить. Оставляя Сабину связанной, Ридстром зарабатывал ее ненависть. В то время как он воплощал свою месть, делал ли он что-то, что она никогда не сможет простить? Не имело значения, что фактически было правильным или неправильным, или справедливым — важно, чему она верила…

Когда он помогал ей преодолеть очередной речной поток, она спросила:

— Почему ты так сильно хочешь вернуть свое королевство?

Никто и никогда не спрашивал его об этом. Несколько недель назад Валькирия Никс поинтересовалась: «Чего ты больше всего жаждешь? Свою королеву или корону?». Он часто вспоминал ту ночь. Он ответил: «Корону», — выбор был так прост.

— Это мое право по рождению, — ответил он наконец.

Но так было не всегда. Ридстром не был воспитан как наследник Роткалины. Второй сын бессмертного короля — он никогда не думал, что вообще когда-либо станет правителем. У судьбы оказались другие планы на его счет, и он уступил ей.